Алексей Савенков

Научные публикации:

• Савенков А. В. Понятие и атрибуты вещного обязательства в российском праве //Петербургская цивилистика 2.1: Сборник работ выпускников кафедры гражданского права Санкт-Петербургского государственного университета. — СТАТУТ, 2020. — С. 212−231.
• Савенков А. В. Вещные (реальные) обязательства — сегодня или завтра? //Закон. — 2019. — №. 2. — С. 89−95.
• Савенков А. В., Евдокимова Е. А. Гарантия как неакцессорное обязательство: практика применения //Банковское кредитование. — 2017. — № 1 — С. 93−99.
• Бекетова Ю. К. и др. Проблемы изменения «зеленых» тарифов в европейском союзе (конкурс по праву прямых иностранных инвестиций в 2015 году) //Петербургский юрист. — 2016. — №. 2. — С. 192−206.
• Савенков А. В. Правила посредничества ВОИС для фильмов и медиа: WIPO Mediation Rules for Film and Media //Журнал международного частного права. — 2015. — № 4. — С. 78−87.

Публикации в СМИ, выступления на конференциях и семинарах:

• Конференция «Актуальные проблемы внешнеэкономической деятельности Российской Федерации». Москва, 28.02.2020. Доклад «Исполнение арбитражных решений против бюджета: отдельный аспект».

«Правила игры» между арбитражными судами после признания обязательности позиций Верховного cуда РФ

Постановка проблемы

30 июня 2020 года Верховных судом РФ было провозглашено, что арбитражные суды кассационной инстанции (арбитражные суды округов) и Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного cуда, оценивая правильность применения судами первой и апелляционной инстанций норм права, проверяют их судебные акты на соответствие правовым позициям Верховного cуда и Высшего арбитражного суда.

Арбитражные суды и ранее, рассматривая жалобы на судебные акты нижестоящих судов, оценивали их соответствие подходам высших судебных инстанций по вопросам толкования норм права, так как на практике существовал риск, что при дальнейшем оспаривании судебного акта сторонами вышестоящий суд отменит его по причине наличия в нём позиции, отличной от выработанной высшими судами. Следование позициям Верховного cуда и Высшего арбитражного суда, в частности, обуславливалось существованием конвенциональных правил, регулирующих отношения между арбитражными судами разных уровней, а также этими судами и Верховным cудом через определение того, какие судебные акты подлежат отмене, суды какой инстанции отменяют такие акты, что лежит за отменой, а главное, какие последствия несёт отмена для принявшего судебный акт судьи, то есть гомеостатические воспроизводимые модели отмены судебных актов [Поздняков 2014; Волков, Дмитриева, Поздняков, Титаев 2012].

Между тем опасения такой отмены были лишь частично институализированы, поскольку отступление от сформулированной высшим судом позиции являлось основанием для отмены судебного акта в экстраординарной, то есть редкой стадии гражданского процесса — пересмотре судебных актов по новым обстоятельствам [Nokhrin 2014]. В основном же арбитражные суды следовали позиции высших судебных инстанций, опираясь на неформальный (не имевший легального основания) страх отмены судебных актов вышестоящим судом в ординарных, то есть обычных стадиях гражданского процесса.

Таким образом, летом 2020 года Верховным cудом была признана ранее существовавшая неформальная практика обязательности для арбитражных судов правовых позиций высших судебных инстанций, содержащихся в постановлениях Пленума и Президиума (руководящих структурах суда), а также обзорах судебной практики Президиума. При этом, обязав суды ориентироваться на свои позиции, Верховный cуд внес правки в существовавшие до 30 июня 2020 года конвенциональные правила, формировавшиеся — в силу ограниченности ресурсов высшего суда по пересмотру судебных актов — преимущественно на уровне арбитражных судов округов. Эта ограниченность создавала осязаемость угрозы отмены именно силами «первой» кассации [Титаев 2016], что позволяло арбитражным судам отклоняться от заданных Верховным cудом подходов. Поэтому, возведя обязанность своих позиций в статус «закона», Верховный cуд изменил «правила игры» между арбитражными судами, сузив компетенцию арбитражных судов округов по выработке правил и расширив свое влияние на их формулирование.

Описанные изменения — логично встраиваемые в общую дискуссию о причинах следования подходам вышестоящих судов [R.Posner, D. Songer, D. Klein, L. Epstein] — неизбежно вызывают ряд вопросов, среди которых и находится объект исследования: какие изменения в конвенциональных правилах, регулирующих отношения между арбитражными судами и (или) Верховным cудом, вызвало закрепление обязательности позиций высших судов и его причины?

Теоретический контекст

Популярная теория, используемая исследователями для объяснения следования нижестоящими судами правовым позициям вышестоящего суда, включая верховный, — теория принципала-агента, приспособленная изначально для объяснения иерархического контроля организаций [Moe 1984]. Эта теория, перенесённая на систему судов, наделяет вышестоящий суд статусом принципала, а нижестоящий суд — статусом агента [Songer, Segal, Cameron 1994]. От агента ожидается, что, получая от принципала полномочия по разрешению споров, он при принятии решений будет руководствоваться задаваемыми и одобряемыми вышестоящим судом позициями. Однако, поскольку нижестоящие суды обладают интересами, отличными от тех, что имеются у вышестоящего суда, может возникать расхождение между вынесенными ими решениями и обозначенными, например, Верховным cудом подходами. Поэтому возможность отмены вышестоящим судом решений нижестоящих судов выступает главным инструментом контроля за соблюдением правовых норм [Haire, Lindquist, Songer 2003; Klein, Hume, 2003]. Между тем данная объяснительная модель плохо работает в условиях, когда изучаемые отношения, в которых участвует большое количество влияющих друг на друга акторов, не всегда выстраиваются в иерархической системе. Более того, она требует дополнительной надстройки для выявления условий и последствий изменения существовавшей модели делегирования [Delreux, Adriaensen 2017].

Другое объяснение обязательности судебных решений вышестоящих судов для судов нижестоящих строится на теории рационального выбора [McNollgast 1995; Cross 2005]. В его основе лежит посылка, согласно которой вышестоящий суд располагает ограниченными ресурсами, сдерживающими его возможность пересматривать и отменять все решения нижестоящих судов, вынесенные вопреки его позиции. Поэтому деятельность судов при вынесении судебных актов рационализируется через максимизацию выгоды: нижестоящие суды выносят решения, расходящиеся с позицией вышестоящего суда в тех случаях, где понесенные на рассмотрение и отмену затраты вышестоящего суда, осуществляющего надзор за соблюдением своих позиций, будут выше, чем выгода от его отмены. Примыкающей к теории рационального выбора интерпретацией следования позициям вышестоящего суда служит теоретико-игровая модель, согласно которой решение суда формируется в процессе столкновения убеждений судей судебной коллегии, рассматривающей дело [Kastellec 2007]. Данная теория опускает центр принятия решений с уровня Верховного cуда и акцентирует свое внимание на изучении конкретных судей нижестоящих судов. Тем не менее предложенные интерпретации в силу их невосприимчивости к нерациональным факторам (теория рационального выбора) или ориентации на убеждения конкретных судей (теоретико-игровая модель) также нечувствительны к улавливанию влияния внешних акторов на отношения, складывающиеся между судами.

Между тем влияние третьих лиц на отношения между судами может быть учтено — наряду с факторами, исходящими из судебной системы, — с помощью теории институциональных изменений Дугласа Норта. Согласно предложенной им теории, институциональное изменение (изменение правил взаимодействия) может быть вызвано как действиями лиц, чьё поведение регламентируется институтом (этими правилами), так и сторонними по отношению к институту акторами или изменением другого института.

Концептуализация и дизайн исследования

Концептуальной основой исследования выступает теория институциональных изменений Дугласа Норта. Отталкиваясь от предложенного Нортом понимания института как «правил игры» в обществе, то есть созданных человеком и (или) организациями ограничительных рамок, определяющих взаимоотношения между людьми [Норт 1997], правила, существующие между арбитражными судами и (или) Верховным cудом, могут быть представлены как институт. При этом, понимая, что Нортом не предложено объяснение формализации институтов [Faundez 2016], мы можем рассмотреть закрепление обязательности позиций высших судебных инстанций — используя терминологию выбранной оптики — как спровоцированное изменением цен или вкусов и, вероятно, сопряженное с изменением иерархически более высокого института отступление от имевшегося институционального равновесия.

Следовательно, для фиксации и объяснения институционального изменения, вызванного формализацией судебного прецедента Верховным cудом, в настоящем исследовании используются, оперируя терминами Норта, следующие переменные:

• организации (Верховный cуд, арбитражные суды и сторонние к ним юридические и политические акторы);
• институты («правила игры», то есть набор правовых и неправовых норм, в частности механизмов социализации, регулирующих отношения между организациями);
• стимулы институциональных изменений: изменение цены и (или) вкусов;
• цены и вкусы (трансакционные издержки, сопряженные с осуществлением правосудия и организацией судебной власти, мировоззренческие представления судей и другие);
• институциональные изменения (изменения существовавших между организациями «правил игры»);
• институциональное равновесие (ситуация, при которой организации не изменяют институты, так как как отсутствует выгода для такого изменения).

При этом, понимая, что территориальная удаленность арбитражного суда от Верховного cуда в силу, в частности, разной величины судебных расходов сторон и вовлечённости судей в научную и корпоративную коммуникацию может создавать особенности в правилах взаимодействия между арбитражными судами и (или) Верховным cудом, проведение исследования предполагается в трёх различных контрольных локациях:

• Верховном суде;
• арбитражных судах центрального федерального округа, то есть расположенных близко к Верховному cуду;
• арбитражных судах Дальневосточного федерального округа, то есть расположенных далеко от Верховного cуда.

Исследовательские вопросы

Теоретическая постановка предполагает, что в результате исследования при помощи обозначенного набора переменных и локаций будет выявлено:

• какие стимулы институциональных изменений вызвали формализацию обязательности правовых позиций высших судов (сопряжено ли такое изменение «правил игры» с процессами централизации властных полномочий);
• как изменились правовые и неправовые нормы, регулирующие отношения между арбитражными судами и (или) Верховным cудом, вследствие нормативного закрепления обязанности следовать позициям высших судебных инстанций (изменились ли правила привлечения к дисциплинарной ответственности или социализации судей в арбитражных судах);
• повлекло ли изменение «правил игры» кооперацию или вступление в конфликт интроюридических организаций с целью уклонения от отмены судебных актов (уделяют ли судьи арбитражных судов больше внимания изучению практики Верховного cуда);
• какие дискурсивные стратегии легитимации изменения «правил игры» используются акторами в зависимости от их места в системе арбитражных судов и общей системе властных отношений.

Методы исследования

Поставленные исследовательские вопросы задают и основной метод исследования — биографическое интервью с элементами полуструктурированного интервью во второй части. Интервью проводятся с судьями Верховного cуда и арбитражных судов первой, апелляционной и кассационной инстанций, расположенных в Центральном и Дальневосточном федеральных округах (не менее 20 интервью на каждый федеральный округ). Вспомогательным методом выступает анализ документов: опубликованных интервью судей и сотрудников арбитражных судов и Верховного cуда, написанных ими и учёными-правоведами научных статей по вопросам судебного правотворчества, а также текстов принятых судебных актов арбитражных судов и Верховного cуда по отдельным делам.

Источники

Титаев К. Д. В России уже есть справедливая судебная система-арбитражная //По ту сторону права. Законодатели, суды и полиция в России. — 2016. — С. 214−218.

Поздняков М. Л. Критерии оценки качества работы судей и дисциплинарная ответственность //СПб.: Ин-т проблем правоприменения при Европ. ун-те в СПБ. — 2014.

Волков В. В. и др. Российские судьи как профессиональная группа: социологическое исследование //СПб.: Институт проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге. — 2012.

Норт, Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Д. Норт; пер. с англ. А. Н. Нестеренко; под науч. ред. Б. З. Мильнера. — Москва: Фонд экономической книги «Начала», 1997. — 180 с.

Delreux, T., Adriaensen, J. (ed.) (2017) The Principal Agent Model and the European Union. Cham: Palgrave Macmillan.

Faundez, J. (2016). Douglass North’s Theory of Institutions: Lessons for Law and Development. Hague Journal on the Rule of Law, 8, pp. 373−419.

Nokhrin, D.G. (2014) ‘Civil Litigation in Russia: Guided Justice' and Revival of Public Interest', in Uzelac, A. (ed.) Goals of Civil Justice and Civil Procedure in Contemporary Judicial Systems. Cham: Springer, pp. 183−204.

Kastellec, J.P. (2007). Panel Composition and Judicial Compliance on the US Courts of Appeals. Journal of Law, Economics, & Organization, 23(2), pp. 421−441.

Cross, F. (2005). Appellate Court Adherence to Precedent. Journal of Empirical Legal Studies, 2(2), pp. 369−405.

Haire, S.B., Lindquist, S.A., Songer, D.R. (2003). Appellate Court Supervision in the Federal Judiciary: A Hierarchical Perspective. Law & Society Review, 37(1), pp. 143−168.

Klein, D.E., Hume, R.J. (2003). Fear of Reversal as an Explanation of Lower Court Compliance. Law & Society Review, 37(3), pp. 579−606.

McNollgasr. (1995). Politics and the Courts: A Positive Theory of Judicial Doctrine and the Rule of Law. Southern California law review, 68, pp. 1631−1683.

Songer, D.R., Segal, J.A., Cameron, C.M. (1994) The Hierarchy of Justice: Testing a Principal-Agent Model of Supreme Court-Circuit Court Interactions. American Journal of Political Science, 38(3), pp. 673−696.

Moe, T. (1984) The New Economics of Organization. American Journal of Political Science, 28(4), pp. 739−777.